Глава 7. Огромный амфитеатр был забит народом почти с самого утра.
Ещё бы, обещанный бой с настоящим хаттом привлекал людей и нелюдей как
магнит – железные опилки. «Даже если твой хатт проиграет – я
сегодня сделаю себе состояние», - беззастенчиво заявил содержатель
ринга Макнамаре. И у него были все основания сказать такую фразу – в
этом Эвин уверился, узнав мимоходом цену входного билета и прикинув на
глаз, сколько народу могут вместить трибуны амфитеатра. По счастью,
ему, как импресарио Тучи, полагалось бесплатное место в
администраторской ложе. Чем он и воспользовался, протащив в эту самую
ложу обеих девиц, просто жаждущих самолично проследить за тем, «что
такое они затеяли с этим хаттом». Оставив невозмутимую Розель и
возмущённую Делори в обществе трёх местных дилеров человеческой расы,
косматого ботана и парочки трусливо-вызывающих безносых неймодианцев,
Эвин протолкался к служебному тоннелю и спустился в помещение,
предназначенное для бойцов. Туча лежал, опершись верхней частью торса о стену и прикрыв глаза. - Спишь? – поинтересовался Эвин. – А ты этого дройда видел, как его там… Босса-Крушителя? Хатт даже глаз не открыл. - На ринге увижу. - Прикинь, машинка тонн на двадцать весом. А может и больше. Про его арсенал я вообще молчу. - Вот и помолчи, - посоветовал хатт. – Я коплю силы. - Ну, тебе виднее.
Накануне Эвин уже изложил все свои соображения насчёт неразумности
некоторых хаттов, готовых рискнуть остаться без хвоста, или без головы
(как повезёт). Повторять свою лекцию он посчитал абсолютно бесполезным.
По сему, просто сел у той же стены и стал ждать, когда подадут сигнал
для выхода. «Привязался я к нему, что ли? – подумал Макнамара в
очередной раз. – Конечно привязался. Ну, ему-то явно всё равно.
Толстошкурый, бесчувственный эгоист…» Туча повернул один глаз,
чуть приоткрыв веко и некоторое время созерцал сгорбленную фигуру рядом
с собой. Его слегка трогало то, что этот парень так о нём печётся.
От размышлений отвлёк сигнал выхода на ринг. Представление начиналось.
Макнамара вскочил, Туча тут же превратился из расслабленной кучи в
упругую пятиметровую змею в несколько тонн живого веса. - Не беспокойся. Я справлюсь, - бросил он, направляясь к выходу. - Ага, а если ты ошибаешься – это будет уже не важно, - брякнул Эвин.
* * *
Болевой порог у хаттов гораздо выше, чем у большинства разумных
обитателей галактики. Хатты прекрасно регенерируют. К тому же, у хаттов
очень толстая шкура и все нервные окончания располагаются в самом
нижнем слое, под надёжной защитой. Но это вовсе не значит, что они
невосприимчивы к болевым воздействиям. Просто их труднее травмировать,
а чтобы хатт и вовсе потерял сознание – надо очень и очень постараться.
Хатт, теряющий сознание – это почти уже мёртвый хатт. Ещё точнее – это
первый признак того, что дело действительно обстоит из рук вон плохо.
Туча прекрасно сознавал, что если бы не неожиданная помощь Эвина тогда,
на руднике – он сейчас был бы уже мёртвым хаттом. Несколько дней вниз
головой, без воды, довели Тучу до грани, за которой начиналось
настоящее забытьё, из которого хатты, как правило, не возвращаются. А
сейчас, на ринге, Туча был полон сил и просто знал, что не проиграет.
Что бы ни предпринял этот здоровой механический урод, расставивший свои
механические «клешни» с лазерными пилами, шоковыми копьями,
механическими секирами и прочими подобными «чудесами техники» - он
просто обречён превратиться в груду металлолома. Сегодня Туча
дрался за себя и за своего нового друга Эвина Макнамару, не особо
подозревающего, на сколько на самом деле привязан к нему этот вредный,
непонятный и эгоистичный хатт. Босс-Крушитель действовал
напролом, стараясь наехать на противника своими толстыми гусеницами,
глубоко взрывающими песок арены и целясь достать хатта всем своим
арсеналом, предназначенным только для одного: наносить как можно более
тяжёлые повреждения. Хатт, по мнению зрителей, решил взять дройда
измором. Сначала он просто ползал по всей арене, уворачиваясь и не
делая попыток как-то ещё воздействовать на Босса-Крушителя. Потом,
когда надоело «бегать», стал двигаться в опасной близости от боевой
машины. Туча оказался слишком проворным для обычно медлительных хаттов.
Он успевал увернуться, вовремя отдёрнуть хвост, на скорости ползать
вокруг робота, вынуждая того вертеться на месте. Естественно, гусеницы
Босса-Крушителя от таких манипуляций вязли в песке всё глубже.
Несколько раз электронный мозг машины подавал сигналы о том, что
следует сменить тактику, но Туча спокойно давал дотянуться-таки до
себя, жертвуя шкурой, но при этом поселяя в роботе обманчивую
уверенность в уязвимости противника. И Босс-Крушитель послушно
продолжал кружиться на одном месте. На очередном развороте Туча
вдруг резко перекатился на живот, хвост взметнулся в воздух и со всей
силы обрушился на один из манипуляторов дройда. Скрежет и искры – это
было пол беды. Хвост хатта – недостаточное оружие, чтобы разбить
прочную броню боевой машины. Но когда хатт откатился, проворно
увернувшись от ответного движения – оказалось, что манипулятор с
лазерной пилой заклинило намертво. Амфитеатр взорвался истошными
воплями, а Туча картинно крутанул хвостом, демонстрируя зрителям, что
удар совершенно не лишил его способности быстро двигаться. Эвин
напряжённо следил за поединком, не обращая внимание на вцепившихся в
него с обоих сторон девиц. На их вопли и страхи он просто не
реагировал, словно был слеп, глух и лишён какой-либо чувствительности.
Туча слишком уж эффектно разыгрывал сражение, чтобы зрителям со стороны
казалось, что он постоянно «ходит по грани». Эвин как-то позабыл, что у
Тучи в боях на ринге сложился уже огромный опыт. Неудивительно, ведь ни
одного прежнего боя Тучи Макнамара не видел. Зато видел сейчас, что
боевая машина то и дело машет своими пилами и копьями в миллиметрах от
шкуры хатта. А хатт просто знал, как нужно драться и как нужно работать на публику.
В последующие пятнадцать минут Босс-Крушитель зарылся в песок по самое
пузо, лишился ещё двух манипуляторов и смог только трижды дотянуться до
хатта, оставив на его толстой коже ещё несколько заметных даже с
трибуны разрезов. Те, кто ставил на дройда, всё ещё на что-то
надеялись. Зрители буйствовали, дилеры, неймодианцы и ботан в ложе
безмолвствовали, девицы пытались зачем-то оторвать руки Макнамары от
заградительного бортика, содержатель ринга сидел с плохо скрываемым
выражением торжества на лице, а Туча преспокойно разделывался с
механическим противником. Ещё несколько ударов – и все манипуляторы
дройда замерли в неестественности. После чего Туча перешёл к
планомерному вколачиванию оного дройда в песок, попутно развлекаясь
тем, что сбивал с него внешние сканеры и датчики. Напоследок хатт влез
на вяло дёргающую на месте груду металла и злостно открутил дройду
оптический датчик. На этом он и удовлетворился, улёгшись сверху и
обмотав своё гибкое тело вокруг бесполезной уже боевой башни дройда. Победа была полной, окончательной и очень картинной.
* * *
Содержатель гостиницы приплясывал от восторга, когда Макнамара
передавал ему деньги за снятые апартаменты, да ещё заплатил на
несколько дней вперёд. - О, как я рад, что вы остановились в моей гостинице! Надеюсь, господин хатт всем доволен? Это был такой бой!..
Эвин, как и подобает компаньону знатной персоны, состроил на лице нечто
вроде снисходительной ухмылки – и ушёл в номер. Где тут же выложил на
стол гонорар, полученный от содержателя ринга и их собственный выигрыш
в тотализаторе – и углубился в подсчёты. - Всё в порядке? – поинтересовался Туча, выныривая на край бассейна. – Все деньги получил? - Да, сейчас прикину, сколько мы на этом заработали. – Макнамара почесал шею под воротником новой рубашки.
Розель неодобрительно покосилась на Эвина. А Делори уже помогала хатту
промакивать его толстую шкуру полотенцем величиной с гостиничную штору.
При чём на удивление нежно обходилась с многочисленными разрезами на
его морщинистой шкуре. - Что с этим делать? – спросила она, показывая на очередной порез длиной минимум в пол метра. Хатт почесал нос и подумал. - Зашью, - сказал он. - Мы поможем! – тут же почти хором заявили девицы. Туча рассмеялся. - Девочки! Мою шкуру даже Эвин не проткнёт, - объяснил он свой смех. – Спасибо, но лучше я сам.
- Здорово! – заявил Макнамара, отрываясь наконец от подсчётов. – За
один день мы заработали гору денег! Восемь с половиной тысяч в
алдераанском эквиваленте. Это почти сто пятьдесят тысяч республиканских
кредиток. – Эвин повернулся на стуле и обозрел всю компанию. –
По-моему, неплохое начало. Ещё парочка таких боёв… - Да ты совсем с ума сошёл!? – напустилась на него Делори. И как ни странно, Розель её поддержала. - Да ты посмотри, что этот дройд сделал с бедным Тучей!! Изверг! - Бездушный эгоист, тебе бы всё о деньгах!
Туча растянул губы в улыбке и подмигнул из-за спин девиц Макнамаре.
После чего отбросил полотенце и пополз к лежанке. Девицы тут же
затрусили следом. Эвин пожал плечами. То они орут, что не полетят
вместе с хаттом, потому что от него воняет, а теперь они за этого хатта
убить на месте готовы. Странный народ! Впрочем, выяснение
тонкостей психологии противоположного пола не входило в первостепенные
задачи. Поэтому Макнамара вернулся к деньгам, прикидывая, не стоит ли
часть этого пока ещё скромного, но уже богатства, отправить в ближайший
банк.
Эпилог. (Тридцать лет спустя). Подпольный
корускантский ринг знаменитого Тучи считался теперь чем-то вроде
«меньшего зла» среди многочисленных остальных зол сектора. На него
давно уже закрывали глаза представители власти. В подпольном ринге Тучи
были жёсткие рамки, установленные им самим, внутри которых он творил,
что хотел, но никогда за них не выходил и других не выпускал. Хатт Туча
следил за порядком в своём секторе, не допускал мафиозных разборок и
жестоко преследовал продавцов наркотиков. Так что, по мнению полиции,
лучше было потерпеть подпольный тотализатор, чем возиться с
криминальными элементами, выискивая этих самых «элементов» по
запутанным и непредсказуемым «дорогам» нижних уровней. Туча
добился многого. Он пользовался уважением не только среди преступников
и контрабандистов. Его ринг посещали и более значимые персоны из
«верхнего мира», пряча свой азарт под маски и капюшоны. У Тучи были деньги, власть, недвижимость, счета в банках. В общем, всё, что только можно пожелать.
Об одном жалел иногда одинокий, оторванный от своего народа хатт: о
том, что нет рядом его друга Эвина. Они расстались через пол года после
памятного побега с рудников. Долго сидеть на одном месте и заниматься
подсчётом выручки было не в характере Макнамары. И он оставил Тучу, как
только жизнь того приобрела вид стабильности и достаточного
процветания. А совсем недавно до хатта дошли слухи, что Эвина
Макнамары нет более в числе живущих в этой галактике. Туча опечалился,
вздохнул пару раз и сказал: - Эвин-Эвин… Говорил я тебе: оставайся со мной. Но такие, как ты, не могут без того, чтобы не нарываться на неприятности.
И хатт Туча уполз на свою лежанку, где много часов предавался печальным
раздумьям. А слуги хатта гадали, чем так расстроила этого огромного,
грозного и категоричного хатта новость о каком-то там человеке,
которого не было рядом уже много лет.
